首

- Что, Китано, вижу, ты готов к приезду босса?
- Заткнись, Чиба.
- Боишься, что он отправит тебя в школу, где тебя научат завязывать шнурки?
- Меня хотя бы имеет смысл учить. Тебя же проще уволить. Или пристрелить.

Разговор происходил в самом подходящем для этого месте: в мужском туалете. Кажется, во всём здании штаб-квартиры корпорации «Рейхо», лидера фармацевтического рынка, это помещение было единственным, не оборудованным вездесущими камерами наблюдения: научная империя пеклась о сохранности своих секретов. А где ещё перекинуться добрым словом двум заклятым приятелям, если они, конечно, не старший уборщик с младшим охранником, а глава департамента технической разведки и ведущий аналитик компании? Разумеется, только здесь.

- Совещание у господина Тенши начнётся через десять минут. Надеюсь, ты успеешь, - и высокий брюнет, смахнув несуществующую пылинку с рукава, вышел.

Его собеседник мог только проскрежетать зубами вслед. В чём-то этот выскочка был, безусловно, прав. Конечно, проблем со шнурками мужчина не испытывал: его новые стильные туфли выглядели как на обложке модного журнала. Но кое-какая деталь его туалета доставляла ему восхитительно регулярную головную боль. Дело в том, что господин Китано испытывал ни с чем не сравнимое отвращение к галстукам. А его начальник – единственный, между прочим – питал столь же восхитительное пристрастие к строгому внешнему виду своих подчинённых.

К счастью главы техразведки, господин Тенши не имел обыкновения собирать руководство компании по мелочам, а серьёзный повод в его случае искупал практически любое неудобство. Обычно же босса устраивали бумажные доклады – и реальные результаты, которые до Китано ему не мог предоставить никто. В итоге лично они виделись два-три раза в год; во всё остальное время господин Тенши не желал отвлекаться на слухи о вольностях в одежде, которые позволяли себе его сотрудники. Других же начальников, как мы уже говорили, у Китано не было.

Кроме ненавистного галстука, перекинутого сейчас через плечо, жизнь мужчине отравляло присутствие в ней Чиба, правой руки господина Тенши и мерзкого ядовитого умника, способного предугадать развитие событий на рынке и наилучшее направление для развития чуть ли не по прогнозу погоды. Иногда Китано думал, что его любезнейший приятель не брезгует и птичьим помётом, и внутренностями грызунов в своих прогнозах; впрочем, результат был неизменно безупречен. Справедливости ради стоит отметить, что такая нежность у мужчин была взаимной. Например, в компании ходили слухи, что необычайная результативность технической разведки после прихода Китано на руководящий пост является следствием нездорового любопытства последнего касаемо частной жизни сотрудников конкурирующих фирм, а также его не менее загадочной любви к оружию. В этих слухах было столько же истины, сколько и в домыслах насчёт Чиба: он никогда не смешивал работу и хобби, к которым относилось всё вышеописанное.

Мужчина ополоснул лицо холодной водой и уставился на своё отражение. Ничего необычного: серые, глубоко запавшие глаза в красном ореоле воспалённых век, впалые щёки, тонкие, почти незаметные губы, глубокая морщина на переносице, чуть тяжеловатый подбородок – и все тридцать шесть лет, отпечатавшиеся на лице. Знакомец в зеркале невесело улыбнулся: и это – один из двух самых завидных женихов корпорации. А что? Достаточно молод, достаточно богат, всё время на работе.

Вторым, разумеется, был Чиба.

Который, несомненно, прав: опаздывать не стоило. Китано поморщился, чуть помедлив, застегнул две верхние пуговицы сорочки и приподнял воротничок. Привычным волевым усилием подавил подкатившую к горлу панику – чёрт с ним, с воздухом! – и накинул на шею петлю галстука.

Просто закрыть глаза. Просто ещё раз почувствовать себя на деревянном помосте, ощутить затекшие, скрученные за спиной руки – и лёгкое скольжение верёвки по кадыку. Почти услышать, что кричит рядом с ним тощий рыжий мальчишка на незнакомом языке, умудряясь пританцовывать, будучи в таком же положении, как и он. Содрогнуться от смеха лохматого паренька справа от себя – да он же сумасшедший! Ощутить, что за ним стоит ещё один, светлый, тоже совсем юный, по чьим бледным щекам безостановочно текут слёзы. Верёвка нежно скользит по шее – чёрт с ним, с воздухом!

В реальности подобного с господином Китано не происходило, разумеется, никогда. Открыв глаза, он поправил узел галстука и опустил воротничок. Улыбнулся уголками губ и начал неспешно собирать в низкий хвост свои длинные серебристые волосы, ожидая продолжения. Которое не заставило себя долго ждать.

Его отражение в зеркале постепенно утрачивало мягкость очертаний живого человека. Сначала острыми углами проступил овал лица: слева, отрывисто и точечно; затем справа. Потом словно чья-то рука затянула ремешок шлема под подбородком, оставив после себя длинную горизонтальную линию, с левого края до правого. Следующей проступила линия шеи, короткая, мощная и энергичная, штрихом сверху вниз.

Капелька пота соскользнула вдоль позвоночника главы технической разведки, когда ему показалось, что петля галстука возбуждённо дрогнула.

Осталось немного: кубик помоста, разделённый на три, где верхняя часть – это деревянная колода тела. Сюжет не нов: рисовать их единым движением. Сперва вертикальный штрих, во всю длину человека и его смерти, затем – пологость плеч, доходящую до угла и так же падающую до уровня помоста. Следующая черта отделит от неживого живое. Пока живое. Ещё одна горизонтальная линия не даёт ему провалиться до третьей, которая завершит всё и станет землёй.

Проявившийся знак приобрёл чёткость и целостность, отделился от отражения и завис в воздухе. Вот теперь можно дышать. Ещё раз потерев шею, мужчина, не оглядываясь, покинул помещение.

Он успеет вовремя. Вечером он напьётся. И никогда, пожалуй, не перестанет быть «одним из самых завидных женихов корпорации» – некоторые вещи не стоит разделять с другими людьми, тем более близкими. Просто – хотелось пожить.