Солнце уже село, но они всё-таки успели выйти из лагеря в сумерках, до наступления темноты, не зажигая фонарей и не привлекая к себе лишнего внимания.
- Ты попить взяла? – Макс старался говорить тише, но звук его голоса всё равно казался резким и неуместным, разрушающим очарование наступающей ночи.
- Взяла, конечно, - прошептала Кира. – А Петрович точно сердиться не будет?
- Ну поворчит малость, - согласился Макс, а после добавил со смешком: - если узнает.
Он вполне справедливо полагал, что ворчание Аркадия Петровича свелось бы к перечислению моральных характеристик самого Макса, Кире он разве что посочувствует.
Девушка недовольно засопела: ссориться с начальником экспедиции не входило в её планы, – но в лагерь возвращаться не стала, спросила только:
- Долго ещё?
- Почти пришли, сейчас увидишь…
Тропинка, по которой они шли, резко вильнула вправо-вниз, и Кира на минуту замерла, любуясь пейзажем. Небо только темнело, переходя от нежно-лилового в тёмно-синий и дальше, вверх, в темноту, где уже проступали звёзды. Внизу темнела река, и её противоположный берег, пологий и ровный, плавно переходящий в почти плоскую безграничную равнину, казался неестественно светлым, темнея только к линии горизонта.
- Нравится? – улыбнулся Макс.
- Спрашиваешь ещё! Конечно нравится! – ответила Кира.
- Это ещё не всё. Давай, спускайся сюда.
Они остановились только на самом берегу, на узкой песчаной косе, где уже было старое кострище и несколько больших толстых брёвен – место пользовалось популярностью. Пока Макс занимался костром, Кира сидела и смотрела, как медленно тает в темноте горизонт.
- А что там, на том берегу? – спросила она, когда дрова занялись и Макс сел рядом с ней.
- Где?
- Вон, видишь? – Кира неопределённо махнула рукой. – Чернеет там…
- А, заметила? Ради этого я тебя сюда и позвал, - ответит Макс.
- Только ради этого? – с наигранным недовольством протянула она.
- Конечно нет! Ещё же вид какой сверху, - серьёзно ответил он и тут же со смехом прижал её к себе. – Кир, а давай поохотимся?
- На кого? Куропаток твоей рубашкой ловить будем?
- На лису.
- Какую лису?
- Из местных легенд, разумеется.
- Тогда сначала легенду! – капризным детским голосом потребовала Кира.
Макс кивнул, как будто и не рассчитывал на другой ответ. Историю эту рассказала среди прочих девица-этнограф при весьма похожих обстоятельствах, и он не имел ничего против похожего продолжения: Кира, миниатюрная брюнетка с чуть раскосыми вечно смеющимися глазами, его определённо привлекала, и это было взаимно, чего девушка не скрывала. А чем дольше он будет рассказывать, тем дольше они просидят в обнимку.
- Видишь на том берегу небольшой холм? На вершине этого холма врыт столб, только местные говорят, что и не врыт вовсе, а прямо от корней земли растёт – и всегда так рос. Так вот, это граница между нашим миром и другим, и бывает, что с той стороны приходит лунная лисица полакомиться рыбой из Чёрной реки. Приходит она на границу, но с той стороны реки ничего не увидишь. Но если тебя проведёт тень звёздной лисы, отразившаяся в водах Чёрной реки, то ты сможешь пройти на холм, где…
- Не нравится мне эта история, - резко оборвала его на полуслове Кира.
- Да ладно, прикольно же, - опешил Макс.
- Слушай, пойдём уже отсюда, - девушка заметно нервничала. – К тебе, ко мне, к Петровичу… Или хочешь, останемся, только вот без всего этого.
- Хорошо-хорошо, без этого так без этого, - не стал настаивать Макс, хотя и был немного уязвлён: зря, выходит, старался. – Ммм, Кир, а где ты так рисовать научилась? Я как раз и подумал, что тот вид очень похож на твои пейзажи…
Кира потихоньку успокоилась, разговорилась и благосклонно принимала не только объятья – прохладно всё-таки! – но и поцелуи, поначалу шутливые, а потом и не очень… Макс улучил момент и выкинул в костёр прихваченные с собой травы, которые нужны были для так и не случившейся охоты на легендарную лисицу. Полдня убил на сбор этого веника, который надо было под ритуальные завывания побросать в огонь – не тащить же теперь обратно, точно идиотом выглядеть будет, пол-лагеря видело, как он с этим гербарием бегал. Впрочем, и без того всё выходило очень неплохо, даже хорошо… Нет, как нельзя лучше!
Чуть остыв, Макс пошёл к реке. Хотелось умыться: так, слегка, чтобы не срубило прямо у костерка – надо всё-таки возвращаться в лагерь, Петрович и так нелестного мнения о нём. Кира полулежала на пенке, укутавшись в тонкий плед, и смотрела куда-то в глубину уже налившихся жаром углей, и Макс не хотел отрывать её от этого занятия. Хорошо ли ей было с ним? Ему-то точно было хорошо.
Макс не заметил, где начинается вода, и без остановки вошёл в реку. Странно, блики от костра не отражались в воде, хотя сам костёр и Кира были отлично видны. Чертыхнувшись, Макс посмотрел на воду – ровную чёрную гладь, которая волновалась и плескалась, но не отражала ничего, кроме нескольких ярких звёзд. Эти отражения притягивали взгляд, такие яркие, такие холодные – такие… желанные. Звёзды складывались в ломаную линию, ведущую куда-то вперёд, и Макс сделал шаг, и ещё, и ещё – туда, к холму на том берегу, где у тонкого высокого столба сидела девушка, чем-то неуловимо похожая на Киру. Макс сам не заметил, как поплыл – тихо, не издавая ни звука. Девушка на холме едва заметно облизнулась.
Очнулся Макс в больничной палате – больше от холода, чем от боли, и только спустя пару минут опознал шум в коридоре: матерился Петрович, причём, кажется, на Киру. Макс точно знал, что Кира ни в чём не виновата, и он сейчас пойдёт и скажет об этом Петровичу, вот только встанет, это же так просто… Сейчас, только приляжет отдохнуть…
Кира уже трижды пожалела, что связалась с Максом. В первый раз, когда он раскопал эту историю – и оказался достаточно последователен и романтичен, чтобы устроить ей «настоящую сказку». Во второй раз, когда пришлось тащить его из воды – сначала из чёрной, потом из речной; ну и сожрала бы его эта мерзавка, ей-то, Кире, какое дело? Но вроде как из-за неё он в это ввязался, неловко вышло бы. То есть понятно, что это простое совпадение, лунные затмения всего несколько раз в год и бывают. И вот сейчас она жалела в третий раз: Аркадий Петрович ругался, что она полезла спасать этого дурня, и ругался вот уже полчаса. И что самое ужасное, она с ним была полностью согласна.
А ей надо, наконец, позвонить маме и рассказать, почему её сестра осталась без долгожданного ужина!