Мы уже победили, просто это ещё не так заметно
Свет перед глазами сменился темнотой, а та – снова светом. Он лежал на спине, глядя в потолок, и чувствовал, как его трогают. Похоже на женщину, которая приходила за ним. Настойчиво. Неприятно. Как будто руками за руки, но там, где у него не было рук.
Зелёное мельтешение перед глазами почти нарушило равновесие, в нём было что-то знакомое, но он смахнул его – как будто рукой, но там, где у него не было рук. Накрылся одеялом. Осталось настойчивое белое пятно на краю зрения, но оно не было таким назойливым, и он смирился.
Так ему было лучше. Впрочем, ему и так было никак.
Снова пришла женщина, смотрела, брала за руки и куда-то вела. Ещё люди. Как зелёное мельтешение. Он захотел накрыться одеялом, как там, где у него не было рук, и люди поскучнели и задремали. Потом женщина отвела его обратно.
Но и это не имело значения.
Тёмная тяжесть ворочалась с голове, которая казалась слишком маленькой для перекатывающихся в её пустоте громад. Он захотел бы раскрыть голову и выпустить их наружу, если бы помнил, как «хотеть». Громады продолжали ворочаться, иногда с глухим стоном соудараясь друг с другом. Он лежал под одеялом.
В старом доме при храме Хикава во сне вздрогнула молодая мико. Ей снился сын, которого никогда не было, от человека, которого она не знала, в мире, который погиб тысячелетия назад.
Зелёное мельтешение перед глазами почти нарушило равновесие, в нём было что-то знакомое, но он смахнул его – как будто рукой, но там, где у него не было рук. Накрылся одеялом. Осталось настойчивое белое пятно на краю зрения, но оно не было таким назойливым, и он смирился.
Так ему было лучше. Впрочем, ему и так было никак.
Снова пришла женщина, смотрела, брала за руки и куда-то вела. Ещё люди. Как зелёное мельтешение. Он захотел накрыться одеялом, как там, где у него не было рук, и люди поскучнели и задремали. Потом женщина отвела его обратно.
Но и это не имело значения.
Тёмная тяжесть ворочалась с голове, которая казалась слишком маленькой для перекатывающихся в её пустоте громад. Он захотел бы раскрыть голову и выпустить их наружу, если бы помнил, как «хотеть». Громады продолжали ворочаться, иногда с глухим стоном соудараясь друг с другом. Он лежал под одеялом.
В старом доме при храме Хикава во сне вздрогнула молодая мико. Ей снился сын, которого никогда не было, от человека, которого она не знала, в мире, который погиб тысячелетия назад.